Читая Апокалипсис
 |
Александр Мень
«Библия завершается самой таинственной, |
АПОКАЛИПСИС
Лекция, прочитанная 3.06.1989 г
Библия завершается самой таинственной, самой грозной из книг Нового Завета, книгой, которая запечатлелась во многих произведениях мирового искусства. Если вы войдете в любой древний собор — в кремлевский, в загорский в Троицкой Лавре или в любой собор старинного города, или в сравнительно новый собор св. Владимира в Киеве, — вы увидите на дальней западной стене образы, иллюстрирующие Апокалипсис. Я думаю, что многие из вас хорошо знают знаменитые гравюры Дюрера к Апокалипсису. Грозные кони, страшная пляска смерти – это образы, которые часто привлекали к себе художников в кризисные эпохи: в Средневековье, в эпоху Возрождения и в конце XIX века. Именно тогда, когда наступали кризисы, люди вновь обращались к этой древней, но вечно юной книге — Апокалипсису.
Русские раскольники-старообрядцы всегда жили духом, словом и идеями Апокалипсиса. Они многократно его переписывали, перепечатывали. Даже в начале XX века в старообрядческом издательстве вышел огромный фолиант толкования на Апокалипсис с гравюрами, сделанными по старинным миниатюрам XV — XVI веков.
В реквиеме любого композитора, будь то знаменитый реквием Моцарта или реквием Дворжака, есть музыкальная глава, которая называется «Dies Irae», «День гнева», «День суда». Эта музыка тоже вдохновлялась образами Апокалипсиса.
Судный день, день расплаты, день справедливости. День, которого одни страшатся, а другие ждут как вожделенного мгновения, когда зло понесет возмездие, когда посеянные горькие семена дадут ростки, а потом плоды.
Наверно, некоторые из вас могут вспомнить, что люди XIX века, уверенные в прямолинейном прогрессе, в улучшении и гармонизации жизни, относились к этой книге катастроф с пренебрежением, свысока. Известны слова героя Чернышевского, что Апокалипсис – это произведение сумасшедшего.
Так думал и знаменитый народоволец Николай Морозов, который просидел в крепости, в одиночке, четверть века. Там он нашел старенький французский Новый Завет, оставшийся со времен декабристов. Просматривая его, он обратился к Апокалипсису, о котором знал лишь, что это произведение сумасшедшего. Но когда он стал его читать, ему показалось, что он нашел к нему ключ, что Апокалипсис — произведение астролога, а странные, грозные, фантастические, причудливые образы, переполнявшие эту книгу, — лишь символы созвездий. И Морозов начал эту книгу переводить по-своему. Впоследствии, когда ему удалось уже выйти на свободу, в 1907 году он издал свой вольный перевод Апокалипсиса с иллюстрациями. Их сделал известный пейзажист Лиснер, который показал, как возникали образы Апокалипсиса из причудливых форм облаков, которые якобы увидел автор книги.
Морозов предпринял очень странные вычисления. Истолковав один из отрывков Апокалипсиса как указание на определенное расположение созвездий, он подсчитал, что книга писалась в IV веке, а автором ее был Иоанн Златоуст. Постепенно Морозов стал строить свою очень причудливую теорию истории, смысл которой сводился к следующему: до Христа был первобытно-общинный строй и мир жил в дикости, Христос явился в IV веке нашей эры и создал основы цивилизации. Иоанн Златоуст был одним из Его последователей, а все искусство и культура Древних и Средних веков — на Востоке, в Греции, в Риме — создавались в эпоху Возрождения, пророки же писали в Средневековье и т.д. И вся эта историческая абракадабра началась с толкования Апокалипсиса.
Немалую роль сыграл Апокалипсис и в освободительном движении. В конце прошлого века был другой народоволец — Лев Тихомиров, который эмигрировал, потом раскаялся и вернулся в Россию (умер уже в ХХ веке). Он стал «правым», монархистом, православным и приложил к Апокалипсису древний способ толкования, согласно которому семь церквей, к которым обращается автор этой книги, — это семь эпох истории Церкви, истории человечества.
Специальный очерк об Апокалипсисе написал Энгельс. Очень многие крупные ученые, поэты, художники обращались, как я уже говорил, к этой теме. Прежде чем сказать немного об Апокалипсисе, я должен сразу выдвинуть два тезиса.
Первый: эта книга сегодня актуальна. Эта книга о кризисе человеческого рода, о кризисе культуры и поэтому понятно, что сегодня она звучит для нас вполне злободневно. И второе: эта книга не просто набор мрачных антиутопий или каких-то жутких картин, способных посеять лишь отчаяние и панику. Апокалипсис насыщен надеждой. Несомненно, это величайшая книга надежды, ибо, чем чернее историческая перспектива, которую дает там пророк, тем удивительнее звучат победные трубы, трубы светлого мира, который приходит на смену тьме.
Два слова о происхождении книги. В I веке, может быть, в конце 60-х, а по иным мнениям, в конце 90-х годов, на уединенный скалистый остров Патмос в Эгейском море был сослан за проповедь Евангелия некто Иоанн, человек, который, несомненно, пользовался огромным авторитетом во многих христианских общинах Малой Азии, особенно в ее духовном центре Эфесе. Человек этот выступал как пророк и называл себя пророком, братом всех христиан. Согласно одной из церковных традиций, этот таинственный Иоанн, сосланный на Патмос, был любимый ученик Иисуса Иоанн Зеведеев, или, как его впоследствии называли, Иоанн Богослов.
Не все теологи и специалисты по Библии разделяют эту точку зрения. Правда книга, несомненно, написана человеком, который знал греческий язык, писал на греческом, но думал на еврейском или арамейском языке. Книга написана с усилием, как пишет иностранец, и некоторые места ее выдают мышление совершенно иного стиля. Это подходит, конечно, к апостолу Иоанну, человеку из Галилеи. Но, с другой стороны, почему он не пишет о себе как об апостоле, как об одном из двенадцати, почему в этой книге почти нет намеков на события земной жизни Христа, которые прошли перед глазами Иоанна? Еще в III веке св. Дионисий Великий отметил огромную разницу в стиле между Евангелием от Иоанна и Апокалипсисом.
В силу этих обстоятельств вопрос о каноничности, священности текста, церковном авторитете Апокалипсиса стоял очень долго. Те из вас, кто бывает в храмах, давно, должно быть, заметили, что Апокалипсис в церкви никогда за богослужением не читается, то есть богослужебный устав сложился раньше, чем эта книга окончательно вошла в библейский канон.
Но должен вам сказать, что это неважно. Споры ученых о том, кто же автор книги, не прекращаются и поныне. Является ли им Иоанн Богослов или неведомый пророк из Эфеса, или Иоанн Пресвитер, это неважно, ибо на самом деле книга называется Откровением Иисуса Христа, а не Иоанна (См. комментарий к Откр 1,1). Это то, что Христос возвещает людям.
В каком же контексте написан Апокалипсис? В контексте битв и сражений. Совершенно ясно, что первые общины христиан, придя в мир, сначала не были замечены языческим правительством, языческим обществом. Но в 64 году, осенью, когда вспыхнул знаменитый пожар в Риме, разыгрались первые драмы, произошло первое столкновение молодой, нарождающейся христианской Церкви с мощной, властной Римской империей.
И вот тогда люди стали свидетелями ужасных сцен. Нерон устроил ночное освещение в парках, на народных гуляниях: вдоль аллей, по которым прогуливалась отдыхающая публика, множество христиан было привязано к столбам, облито горючим веществом и подожжено. Эти живые факелы освещали аллеи, а по аллеям ездил на колеснице, в костюме жокея, император и любовался агонией людей. Иных зашивали в звериные шкуры, бросали на растерзание львам и огромным псам на арене цирка, чтобы зрители — а у римлян был кровожадный обычай наблюдать за смертью гладиаторов — смотрели, как умирают христиане.
В то время христианская Церковь восприняла империю как чудовище, пожирающее святых. А через несколько лет после гибели Нерона — он покончил с собой во время мятежа в 67 году, в том же году, когда казнили апостола Павла, — на троне стали быстро меняться люди, подобные Нерону, и к власти пришел император Домициан. Он брат Тита, того самого Тита, который в 70 году разорил и сжег Иерусалим. Войну начал его отец, генерал Веспасиан, во время войны войско провозгласило его императором. Он вернулся в столицу, а кампанию продолжил его сын Тит.
Сгорел и рухнул Храм, где проповедовал Христос, где проповедовали последние пророки. Рухнула святыня, связанная с историей Ветхого Завета. Это было событие, больно ранившее не только ветхозаветных иудеев, но и христиан. Кровь мучеников, руины Храма…
И наконец Домициан начинает новые гонения на христиан, причем расправляется и с образованными людьми, которые обратились к христианству. Сам же Домициан все более настаивает на своей божественности.
Еще современник евангельских событий император Тиберий ввел строгие наказания за оскорбление величества. Домициан же вводит в свою титулатуру божественные титулы. И поэтому перед христианами уже стоит дилемма: либо принять это государство, которое себя обоготворяло, либо идти на конфликт с ним, идти на мученичество.
Начинаются гонения, и, по-видимому, в это время Иоанн оказывается на Патмосе, где были римские каменоломни. Каторжники спускались в ямы, выламывали куски породы, грузили их и отправляли на корабли. Возможно, там, на берегу моря, в унылые часы передышки сидел Иоанн. Это был день воскресный – уже тогда христиане посвятили первый день недели Господу. Перед ним расстилалось море, голые скалы.
Он оторван от своих церквей, от общин, но, возможно, узнает, что там происходят всевозможные драматические события: смятение внутри общин, духовный кризис, нападки врагов, давление императорской власти. В тревоге он хочет обратиться к ним со словами утешения, но не находит их в себе. Вот так начинается Апокалипсис: он был в Духе, Дух Божий как бы схватил его, потряс до глубины существа, и он начал писать. Он писал то, что видел. Но я сомневаюсь, что видение было зримым. Скорее всего, это происходило внутри его существа, ведь видения бывают разные. Почему я так думаю? Потому что, описывая то, что он видел, Иоанн постоянно пользуется образами Ветхого Завета, он словно ими дышит, ими мыслит — в этой небольшой книге более двухсот цитат из Ветхого Завета.
Эта книга достаточно прозрачна и понятна каждому, кто читал пророков Даниила, Исайю, Иезекииля и других, а также апокалиптические книги предновозаветного времени. То, что поверхностному взгляду кажется слишком туманным и загадочным, при ближайшем рассмотрении оказывается суммой весьма понятных символов.
Начало книги грозное и грандиозное.
«Я, — говорит Иоанн, — брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. Я был в Духе (то есть охваченный превозмогающей силой Духа. — А. М.) в день воскресный, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний; то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии (Асия — это Малая Азия. — А. М.)… Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и, обратившись, увидел семь золотых светильников и, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир (белую одежду первосвященников. — А. М.) и по персям опоясанного золотым поясом: глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его, как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звезд; и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей» (Откр 1,9–16).
Альбрехт Дюрер попытался изобразить это графически, но у него ничего не получилось, потому что это так называемая условная, конвенциональная символика, которую нельзя изобразить пластически. Нужно понять не образ, а ее смысл. Здесь Христос выступает уже не как земной, сгибающийся под тяжестью креста, а как торжествующий: «Я Альфа и Омега, начало и конец». Он соединяет небо и землю, поэтому Он в одежде первосвященника. Он держит в Своих руках семь звезд — это полнота мироздания, потому что семь — символ полноты. Он ходит среди семи светильников. Светильники — это общины христиан. Семь общин в Малой Азии — это не просто конкретные общины, они олицетворяют собой всю полноту вселенской Церкви: в прошлом, настоящем и будущем.
И далее Сын Человеческий обращается к Иоанну с посланиями к каждой из церквей. Их местоположение легко найти на карте — это западный берег Малой Азии: Эфес, Пергам, Смирна и другие. Надо сказать, что на месте этих городов теперь практически одни руины.
Почему нам важно знать, каким было положение церквей в конце I века в Малой Азии? Потому что здесь вечная модель. Я не буду читать весь текст, но возьму лишь одно обращение. «Ангелу Пергамской церкви напиши: так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч: знаю твои дела, и что ты живешь там, где престол сатаны». Некоторые считают, что речь идет о знаменитом Пергамском алтаре. (См. комментарий к Откр 2,12–13), а может быть это не так. Престол сатаны значит царствование зла, и в любую эпоху христиане и вообще люди искренние, честные, светлые, добрые могут жить там, где находится престол сатаны.
«Ты живешь там… и содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей, даже в те дни, в которые у вас, где живет сатана, умерщвлен верный свидетель Мой Антипа». Это значит, что гонения уже достигли таких пределов, что были казни христиан. И дальше, обращаясь к каждой общине, Иоанн, а через него Бог, говорит о том, как надо сохранить первую любовь свою.
Потому что человек, открывая для себя духовный мир, часто вначале загорается — некоторые из вас это знают, — а потом огонь первой любви гаснет, и все покрывается пеплом. «Ты оставил, — говорит Иоанн, — первую любовь твою». В другом месте Христос обращается через Иоанна к Церкви: «Ты не холоден и не горяч», то есть теплохладен. Это тоже такое полумертвое состояние, в котором мы живем.
Письма к каждой Церкви — это обращения к нам. Внимательно вдумываясь, мы находим в них то, что нам нужно.
А дальше идут картины истории. Но это не просто история, а метаистория. Это сущность исторического процесса, это борьба.
Сначала является символ неба — как бы стеклянное море, то есть прозрачное море мироздания, символизирующее небесный свод. Четыре животных по краям обозначают живую тварь. Двадцать четыре старца вокруг – два по двенадцать — основатели Ветхозаветной и Новозаветной Церкви. Должна открыться некая тайна мира. И вот является ягненок, Агнец Божий. Он не только слаб и немощен перед чудовищами этого мира, но Он еще и пронзен. Он заклан — так в синодальном переводе. Он убит, но Он живой. Это небесное существо и есть Христос.
Мир ожидает чего-то великого. Но сначала идут предостережения — грозные всадники Апокалипсиса. Они несут насилие, войны, голод, смерть. Это все должно случиться, потому что человек отступает от добра и правды. Он уповает на силу, на материальные блага. Но вот грохочут копыта коней — это всадники Апокалипсиса, и все ложные упования заканчиваются крахом. Потом раскрывается тайна судеб Божьих. Она в виде запечатанного свитка, и Агнец — единственный, кто может открыть его. И в Откровении одна за другой изображаются картины того, что совершается в глубине истории. В ней происходит борьба. Борьба света и тьмы, Агнца и зверя – чудовища, которое выходит из моря. Это фантастическое существо несет на себе богохульные имена – все это уже было в Ветхом завете. Эта пародия на божественную тварь вылезает из моря и захватывает власть над миром. Число его имени условно, оно равняется 666. В древности оно расшифровывалось как «кесарь Нерон». Потому что Нерон тогда ассоциировался с деспотизмом, политическими убийствами и духовной тиранией.
Но это не значит, что Апокалипсис говорит только о прошлом. В образе зверя предвосхищен всякий носитель злого духа, в какую бы эпоху он ни жил. «И дивилась вся земля, следя за зверем,.. говоря: кто подобен зверю сему? И кто может сравниться с ним? И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно… И дано было ему вести войну со святыми (то есть с верующими. — А. М.) и победить их» (Откр 13,3–7). Так предсказана внешняя победа зла.
А потом, когда на земле устанавливается царство зверя, являются семь ангелов на небе, вестники с чашами, и каждый выливает свою чашу на царство зверя. Свершаются великие бедствия, те бедствия, которые людям XVIII века казались невероятными: отравление мирового океана, воздуха, гибель всего живого.
Что это такое? Это не наказание Божье, а плоды неправильного развития человечества. А зло все более и более нагнетается. Но в царстве зверя не радость и ликование, а люди кусают языки свои. Мрак спускается на это царство. Потом идет другой цикл событий: на небе является иной знак — женщина, которая рожает. Она кричит в муках рождения. Должен родиться младенец. И вот поднимается с моря, снизу, огромный красный дракон, который только и ждет, чтобы пожрать этого младенца.
Красный дракон — это древний змей, тот самый, который в Книге Бытия соблазняет человека. Это дракон хаоса. А теперь он становится драконом империи, ведь красный цвет — это цвет пурпура, цвет римских императоров.
А женщина — это символ ветхозаветной Церкви, которая должна родить новый дух, родить Христа, Мессию. И императорский Рим готов поглотить ее. Но в тот момент, когда рождается дитя, женщина скрывается. Ей даны крылья. Она уносится в пустыню, а за ней несется этот красный дракон.
Все символы чудовищного мирового зла предстают здесь и показывают свое подлинное лицо. Сброшены все маски. Отвратительные монстры восстают против Духа. И, казалось бы, Дух должен отступить, бежать, но время от времени воздвигаются вестники Божьи, которые не дают ему погибнуть.
Вестники Божьи… Один из них именуется Микаэль, Михаил. Это архангел Михаил. Он сражается. Сражаются и пророки. В святом городе являются два пророка. Один символизирует пророчество — это Илия, второй – Енох, древний мудрец, который знал будущее. Их убивают, их тела лежат на улицах Иерусалима. Торжествует антибожественный принцип, принцип антихриста.
Но в итоге происходит нечто иное: силы света парализуют силы тьмы, и в конце истории мы видим два результата: неполную победу света и неполную победу тьмы — оба полюса продолжают параллельно развиваться, периодически сталкиваясь в катаклизмах.
Это и история первого века Церкви, и история Средних веков, и история наших дней, и эта история еще не кончилась. Апокалипсис нам говорит, что не только царство зверя будет не раз повторяться на земле, но что будет еще и тысячелетнее царство людей христовых, и что на земле, в некотором историческом, хронологическом, географическом пространстве наступит торжество добра и правды. Но оно не будет вечным. Как не вечным было царство антихриста, так не вечным будет и это царство. Потому что все это будет в рамках привычного для нас земного бытия, а, согласно Апокалипсису, человеческий род, вся природа, весь мир, должен взойти на новую ступень.
Является Христос, и древняя история кончается. Иоанн говорит, что он увидел новое небо и новую землю. Это преображение природы, преображение человека, уничтожение распада, смерти, гибели, болезней, нравственного зла. Все темное преодолевается, и торжествует свет.
Является священный город Иерусалим, но это уже не исторический город, а символ того города, где Христос был распят за нас и осуществил Царство Божье сначала на нашей обычной земле, а потом в полноте — в новой, преображенной земле.
Страшные войны, насилие, эта чудовищная саранча, изображенная в Апокалипсисе, подобная различным механизмам для истребления людей, которые люди же и создали за последнее столетие, — все это рождает картину действительно зловещую. И такова история людей. Поэтому Апокалипсис — книга правдивая, честная.
Эта книга — предупреждение всем нам о том, что если человечество будет пренебрегать Заветом Божьим, его ждет жесточайшее возмездие. Но не потому, что Бог будет его наказывать, — это примитивное представление. А потому, что Он создал нравственный миропорядок, в результате которого зло всегда в конце концов будет нести урон. Возмездие приходит рано или поздно. И добро все равно торжествует. Но человек должен выбирать, с кем он — со светом или с тьмой. Потому что и в личной, и в общественной жизни этот выбор всегда для нас актуален.
Апокалипсис кончается чудесными и очень важными словами.
Это слова о том, как Истина приходит к людям. Тут два аспекта. Один аспект общий. «Се, гряду скоро: блажен соблюдающий слова пророчества книги сей». Для Иоанна это означало, что мировой переворот будет скоро, все скоро изменится. Для Бога это «скоро», может быть, означает бесконечно большее время, потому что человек живет одними масштабами, а Творец — другими. Это вовсе не значит, что здесь в Библии сказано: сию минуту наступит конец мира. Многие люди пытаются это время вычислить. На самом деле конец мира — это перманентная реальность. Она постоянно возрождается. Когда рухнула Римская империя, это был конец того мира, и слово Божье исполнилось. Когда происходили другие исторические катаклизмы, каждый раз это был конец, предсказанный Апокалипсисом. Любая поворотная эпоха — апокалиптическая. Так происходит всегда, суд продолжается вовеки.
В Апокалипсисе есть и другие слова, которые тоже очень важны. Христос говорит: «Вот Я стою у двери и стучу». Это уже не те громовые слова «Се, гряду скоро», а «стою у двери и стучу». Это не дверь истории, это дверь человеческого сердца. И это уже не голос мировой грозы и бури, а тихий голос странника.
Странник — это Христос. Он приходит к каждому, Он несет мужество, добро, свет, твердость, веру, надежду и прежде всего — любовь. «Се, стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним и он со Мною». Что это значит?
Вспомним великую «Троицу» Андрея Рублева. Священная трапеза — значит присутствие Божье в мире, а тут уже — в душе человека. Тот, кто откроет Ему дверь, почувствует, что Он вошел в него и что они находятся вместе. Тот, кто знает, что такое Святая чаша Евхаристии, подходит к этой чаше с готовностью, веря, что Он будет вместе с ним участвовать в этой трапезе.
«Я стою у двери и стучу… и кто отворит дверь, войду к нему». Его тихий стук — это стук к нам, в нашу историю, в наши души, в нашу жизнь. Это стук самой Истины, которая приходит к нам почти как проситель, как бедный странник, ничего не навязывая, а только предостерегая…
И тогда кончится наша неудовлетворенность, тогда раскроются перед человеком бесконечные горизонты. Для того чтобы прийти к этому, надо открыть дверь и впустить правду, истину, добро, впустить Агнца Божьего, который стучится в мир. Это последний штрих Библии, который кончается надеждой и светом. Не розовой надеждой, не пустыми посулами и не историческими иллюзиями, а смелым взглядом на все темное, что есть в истории, и благовествованием о том, что зло будет побеждено. В этом суть замечательной книги, которая называется Апокалипсис, или Откровение Иоанново.
ОТКРОВЕНИЕ святого Иоанна Богослова.
(статья из рукописи Библиологического словаря)
Откровение Св. Иоанна Богослова, или Апокалипсис, последняя книга Библии и единственная в каноне Нового Завета, близкая по своему жанру к книгам пророков. Написана на греческом языке; состоит из 22 глав.
Каноничность. Откровение не читается за богослужением Православной Церкви, что связано со сравнительно поздней датой включения книги в канон. Она была признана боговдохновенной на Западе раньше, чем на Востоке. Св. Иустин Философ, свт. Ириней Лионский, свт. Иларий Пиктавийский, свт. Амвросий Медиоланский, блж. Иероним, блж. Августин, Викторин Петавский ссылались на Откровение как на книгу Священного Писания. Формально его каноничность была подтверждена Гиппонским (393) и Карфагенским (397) поместными соборами, а до этого Откровение было включено в Мураториев канон*.
* Мураториев канон — список канонических книг Нового Завета с краткими сведениями об их авторах. Составлен во II веке.
На Востоке Откровение долгое время вызывало дискуссии. Однако и там многие авторитетные отцы Церкви признавали каноничность этой пророческой книги (свт. Афанасий Великий, свт. Василий Великий, свт. Григорий Нисский). Если в Пешитте* Откровение отсутствует, то к VI веку, когда свт. Андрей Кесарийский писал свое толкование на него, каноничность Откровения в Православной Церкви была уже повсеместно принята.
* Пешитта — перевод Библии на сирийский язык.
Заглавие, жанр и Язык.
Длинное заглавие книги «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре» (1,1–2) сразу же четко определяет, к какому литературному жанру принадлежит книга. Это откровение, апокалипсис, то есть символическое изображение сущности исторического процесса. Действие Промысла Божьего в событиях церковной и мировой истории священный писатель показывает с помощью образов, иносказаний, криптограмм и поражающих воображение картин. В этом отношении Откровение написано по законам апокалиптической литературы, которая ведет свое происхождение от пророков Иезекииля, Даниила и апокрифических апокалипсисов междузаветного времени. На этом основании некоторые толкователи выдвигали гипотезу, согласно которой Откровение — это иудейский апокалипсис, лишь обработанный христианской рукой. Это мнение принято быть не может, поскольку книга носит очевидно христианский характер. В отличие от большинства ветхозаветных и апокрифических апокалипсисов, Откровение не анонимное и не псевдонимное произведение. Оно написано от лица человека, хорошо знакомого читателям. Это Иоанн, «брат» и «соучастник в скорби» гонимых христиан (1,1,4,9; 22,8). Он именует себя «рабом», т.е. служителем, Иисуса Христа (1,1). Все, что открывается ему, относится к жизни и судьбам христианской Церкви. Христос стоит в центре Откровения, Он не возвещает новых догматических истин, а говорит об испытаниях, через которые должны пройти верные, прежде чем придет полная победа Правды Божьей. Откровение начинается посланием к семи церквам Малой Азии, и в них говорится об их бытии в мире. Тем самым священный писатель отступает от чисто апокалиптического жанра, сближая свою книгу с посланиями.
Уже в III веке свт. Дионисий Великий отметил своеобразие языка Откровения. «Речи и язык его не чисто греческие, но смешаны с речениями иностранными и по местам неправильными» (Евсевий. Церковная история, VII, 25). Впоследствии филологические изыскания установили, что текст предельно насыщен гебраизмами, что автор писал по-гречески, думая по-еврейски. Кроме того, тайнозритель Иоанн обнаруживает не просто глубокое знание Ветхого Завета, но мыслит в системе ветхозаветных образов, символов, средств выражения. Сотни цитат, прямых и косвенных намеков, реминисценций, парафраз из Ветхого Завета показывают, что Иоанн буквально жил в мире Священного Писания, выражая открывшееся ему словами, издревле принятыми в священных книгах. Как показал Э. Ломайер, Откровение написано ритмической прозой и является своего рода поэмой, и в этом оно продолжает традицию пророков. Из Ветхого Завета Иоанн заимствует ряд литературных приемов, в частности, концептуальную символику. Глубокая связь последней книги Библии с ветхозаветной традицией очень важна для понимания Откровения и помогает в его экзегезе. Иоанн пишет к людям, как и он проникнутым духом и буквой Священного Писания.
Композиция и содержание.
При первом чтении не сразу видна стройность композиции Откровения. Неоднократно экзегеты предполагали, что книга составлена, как мозаика, из разнородных источников, однако постепенно было установлено, что тайнозритель подчинил Откровение сложной числовой системе, имеющей символическое значение. Во внебиблейской литературе ее можно сравнить лишь с системой, по которой построена «Божественная Комедия» Данте, который во многом вдохновлялся Откровением. Символика священных чисел была издавна употребляема в Библии, особенно пророками и апокалиптиками, и она широко использована в Иоанновом Апокалипсисе. Сквозным символом, проходящим через всю книгу, является число семь, знак полноты, что указывает на полноту божественных свершений в истории. Откровение рассматривает историю в свете вечности. Число шесть означает неполноту и несовершенство, а половина семерки — это время испытаний, через которые должны пройти верные (12,14; 13,5; ср. Дан 7,25; 8,14). Семь раз в Откровении произнесены макаризмы*; семь малоазийских церквей символизируют полноту Церкви; по принципу седмериц строится и композиция Откровения.
Вступление и семь посланий семи церквам (1–3);
Видение небесной Литургии. Агнец снимает семь печатей с книги Божьих судеб (4,1–8,1);
Семь ангелов трубят в трубы, возвещая бедствия (8,2–11,18);
Семь знамений в небесном пространстве, изображающих борьбу сатаны с Церковью (11,19–15,4);
Семь чаш гнева Божьего, изливаемых на мир (15,5–16,21);
Семь видений, знаменующих судьбу Вавилона (империи, гонительницы Церкви) (17,1–20,15), и последний Суд;
Торжество Света. Новый Иерусалим. Эпилог (21–22).
* Макаризмы (от греч. «блаженный» , «счастливый») —жанр новозаветной письменности, представляющий собой перечень тех, на ком почиет Божье благословение и кому даровано блаженство.
Один из первых толкователей Откровения Викторин Петавский, выдвинул гипотезу о композиции книги, которая получила название «рекапитуляции». Согласно этой гипотезе, разделяемой и рядом новых экзегетов (например, Э. Б. Алло), последовательность труб, знамений, чаш и видений не означает конкретной последовательности во времени, а есть лишь вариации одной и той же темы по принципам семитической поэтики библейских книг. Прообразом для них служат сказания Книги Исхода о «казнях египетских». Что касается содержания книги, то мнения экзегетов можно представить в виде трех основных концепций: 1) Откровение говорит о событиях, которые должны произойти в конце истории (это воззрение восходит к Викторину Петавскому, Экумению Триккскому, Андрею Кесарийскому и Иоахиму Флорскому). 2) Тайнозритель в прикровенной форме изображает церковно-исторические события своего времени (Э. Ренан, Ф. Фаррар, А. Жданов, Т. Цан и др.). 3) Откровение содержит общую «модель» самой сущности церковно-исторического процесса (С. Булгаков, Э. Ломайер, А. Фейе, У. Харрингтон и др.). Эти аспекты не исключают, а дополняют друг друга.
Книга написана «мучеником для мучеников» (Э. Ломайер) с определенной целью — укрепить верных в годину испытаний. Ее «жизненный контекст» связан с первыми конфликтами между Церковью и империей, насаждавшей культ кесаря. Тайновидец возвещает о борьбе и конечной победе Христа, о неминуемом Божественном воздаянии и торжестве праведных. Слова Откровения о близости Парусии в свете особого характера пророческого видения «должны быть поняты не в смысле непосредственной близости исторического момента, но лишь — общей эсхатологической перспективы» (С. Булгаков). Композиция книги использует антитезы: так, Божественной Троице (Сидящий на престоле, Агнец и Дух) противостоит демоническая триада (дракон, зверь, лжепророк). Антиподом Жены, облеченной в Солнце и рождающей Мессию, является вавилонская блудница. Небесной Литургии противостоит нечестивое поклонение образу зверя, истинному Спасителю Агнцу — чудовище с рогами как бы агнчьими, печати небесной — печать антихриста, царству зверя — Новый Иерусалим. Всем этим подчеркивается встреча и столкновение двух миров.
Провозвестие книги. Откровение есть книга упования. Она возвещает свершение замысла Божьего о твари вопреки сильнейшему противодействию враждебных сил. Пророк говорит и о великой ответственности верных. Послания к церквам предостерегают от соблазнов и компромиссов и сурово осуждают духовную теплохладность. Кто «оставил первую любовь» (2,4), дух братолюбия ранних дней, рискует оказаться отверженным. Господь приходит к людям с любовью, ожидая их ответной любви: «Се, стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» (3,20). Но готовность услышать голос Господень требует великого терпения и победы над искушениями. Истинный христианин есть «побеждающий» (3,21). В то же время противление воле Божьей ввергает людей в неисчислимые бедствия, ибо, отпадая от Источника жизни, они оказываются во власти демонических сил. Гнев Божий есть антропоморфный образ этой судьбы отпавших.
Откровение учит о Христе как о Человеке, рожденном «от колена Иудина», из рода Давидова (5,5). В то же время Он есть предвечный Агнец, принесший Себя в жертву «от создания мира» (13,8). На земле Он был «свидетелем верных», т.е. Страстотерпцем и Пророком (1,5; 3,14). Он «Первенец из мертвых», Властитель мира (1,5). Являясь «Царем царей» (19,16), Он един с Сущим, и Ему подобает поклонение как Богу (5,13). В то же время Он пребывает в единении со Своей Церковью, которая представлена, согласно древней ветхозаветной символике, невестой Агнца (22,17). Откровение свидетельствует, что победа Христа уже совершилась, что Он лишь на время «восхищен» к престолу Божьему (12,5). С момента Его явления начался эсхатологический период агонии зла, в котором верные и святые должны устоять, прежде чем наступит последний Суд и Новый Иерусалим сойдет «от Бога с неба» (21,2). В нем уже не будет Храма, который знаменует «скинию Бога с человеками» (21,3), а будет непосредственное единение с Сущим – последняя и высшая цель Завета.
Эсхатология Откровения включает тему, которая с первых веков Церкви понималась по-разному. Речь идет о тысячелетнем царствовании Христа на земле с воскресшими праведниками (20,1–10). Одни понимали это пророчество в переносном смысле, усматривая в нем символ церковной истории в целом. Начало такому толкованию положил блж. Августин. Но св. отцы более раннего периода, начиная со свт. Иринея Лионского, склонялись к буквальной экзегезе и верили, что в конце времен мир увидит не только разгул зла, но и торжество добра. Общепринятого толкования в Церкви нет, поэтому пророчество о тысячелетнем царстве не раз питало идеи хилиазма. Бесспорным остается основное провозвестие книги: человек обретет новый Эдем и древо жизни. «И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему. И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их. И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков» (22,3–5).
Проблема датировки и авторство. Свт. Ириней Лионский, близкий к кругу учеников ап. Иоанна, датировал Откровение периодом правления римского императора Домициана (Против ересей. V,30,3; ср. Евсевий, Церковная история, III,18). Поскольку Домициан царствовал в 91–96 годах, то Откровение можно отнести к этим годам. Большинство современных экзегетов признают датировку свт. Иринея, в частности, на том основании, что именно Домициан усилил культ императора и преследовал христиан. Существует и другое мнение, основанное на Откр 17,10, где сказано о семи царях, из которых «пять пали, один есть, а другой еще не пришел, а когда придет, не долго ему быть». Этих семь царей разные толкователи отождествляли с семью римскими правителями, начиная с Цезаря Августа и кончая Веспасианом, причем состав их варьировался. В любом случае Откровение относили к концу 60-х гг. В XIX веке немецкий ученый Ф. Бенари одним из первых расшифровал криптограмму 666 (13,18) как числовой эквивалент греческих слов «Нерон кесарь» в еврейском написании. В этом хотели видеть намек на слухи о лже-Нероне, которые появились после смерти Нерона.
Нерон действительно был первым языческим гонителем христиан и мог служить прообразом антихриста. Но поскольку существуют и другие расшифровки криптограммы, вопрос этот остается открытым. Есть гипотеза, что Иоанн написал часть своей книги в 60-х гг., а завершил ее на о. Патмос при Домициане, около 95 года. К первому варианту Откровения относят разделы 12,7-12; 13-16; 17,10 и др.
Еще более сложен вопрос об авторстве книги. Кем был Иоанн, автор Апокалипсиса? Первое указание исходит от Иустина Философа, который около 130-40 годов отождествил его с Иоанном Зеведеевым (Диалог с Трифоном, 81, 4). К этому мнению присоединилось значительное число ранних отцов и учителей Церкви, включая составителя Мураториева канона. Однако свт. Дионисий Великий усомнился в верности предания. «Самый язык, — писал он, — оправдывает предположение о различии Евангелия и послания от Откровения» (Евсевий. Церковная история. VII, 24-25). При этом святитель отмечал, что он «не осмелился бы отвергнуть эту книгу» и верит, что Иоанн, автор Апокалипсиса, «получил ве2дение и пророчество», но он не был одним из Двенадцати, автором 4-го Евангелия. Взгляд свт. Дионисия был возрожден Лютером и принят многими современными экзегетами. В настоящее время в исагогике сохраняются обе точки зрения в следующих вариантах: 1) Иоанн Зеведеев был автором всех писаний, которые носят имя Иоанна; 2) все писания Иоанна принадлежат некоему первохристианскому пророку, а не апостолу Иоанну; 3) Иоанн Зеведеев — автор Откровения, но не Еванглия от Иоанна и не 1–3 Посланий Иоанна. В пользу древнего предания говорит следующее: 1) и апостол, и Иоанн, автор Апокалипсиса, пользовались высоким авторитетом у христиан; 2) автор Откровения — палестинский еврей, и есть основания думать, что он был галилеянином (Р. Чарлз); 3) дух и стиль Откровения совпадают с тем, что известно об Иоанне из синоптиков (Мк 3,17; Лк 9,54). Важно и то, что традиция ранней Церкви не знает другого человека, который имел бы основание говорить с такой силой и властью, как автор Апокалипсиса.
БИБЛИОГРАФИЯ
(Из рукописи Библиографического словаря).
Андрей Кессарийский, Толкование на Апокалипсис, М., 1904
Викторин Петавский, Толкование на Апокалипсис, на латинском языке в серии CSEL, t. 49
Аверинцев С. С., Иоанн Богослов, в кн.: Мифы народов мира, т. 1
(Андреев И. Д.), Апокалипсис, «Новый энциклопедический словарь», изд. Брокгауза и Ефрона, т. 3
Апокалипсис (пер. с англ.), «Еврейская энциклопедия», т. 2
Антоний, митр. (Храповицкий), Творения св. ап. и ев. Иоанна Богослова, Варшава, 1928
Бальтазар Г.-У., Суды Божии в Откровении Иоанна Богослова, «Символ», 1986, №16
Баркли У., Толкование Откровения Иоанна, Вашингтон, 1987
Барсов М. В., Сборник статей по истолкователельному и назидателельному чтению Апокалипсиса, 2-е изд., М., 1902
Бартошевич Э. М., Ангелы, сеющие смерть, М., 1965
Бестужев А. А., Тайновидец будущего, Джорданвиль, 2-е изд., 1962
Булгаков С., прот., Апокалипсис Иоанна. Опыт догматического толкования, Париж, 1948
Бухарев А. М., Исследования Апокалипсиса, Сергиев Посад, 1916
Воронцов Е. К., К вопросу о «первом воскресении» в Откровении Иоанна Богослова, «Вера и разум», 1905, № 18
Воронцов Е. К., Связание сатаны (Апок. 20,1-5), Вера и разум, 1906, № 3-4
Гамолко Н. А., К вопросу о каноническом достоинстве и церковном понимании Апока-липсиса, «Христианское чтение», 1912, № 10
Глаголев А., Апокалипсис, «Православная богословская энциклопедия», т.1, с. 910–27
Глубоковский Н. Н., Благовестие христианской Славы и Апокалипсис св. ап. Иоанна Богослова, Джорданвиль, 1966
Грэм Б., Четыре всадника (Откровение Иоанна Богослова), пер. с англ., Чикаго, 1986
Дитман В. А., Откровение св. Иоанна Богослова, вып.1, СПб., 1910
Добшюц Э., Древнейшие христианские общины, в кн.: Общая история европейской культуры, СПб, 1908, т.5
Евдоким, архиеп. (Мещерский), Св. ап. и ев. Иоанн Богослов, его жизнь и благовестнические труды, 2-е изд., Сергиев Посад, 1912
Жданов А. А., Откровение Господа о семи асийских церквах, М., 1891
Иванов А. В., Руководство к изъяснительному чтению апостольских посланий и Апокалипсиса, 3-е изд., СПб., 1886
Кассиан, еп. (Безобразов), Книга о семи печатях, «Путь», 1930, № 21
Кассиан, еп. (Безобразов), Христос и первое христианское поколение, Париж, 1950
Лонгинов В., Историческое обозрение Апокалипсиса, в кн.: Опыты упражнений воспитанников Киевской духовной академии 5-го учебного курса, К., 1832, т. 1
[Лучицкий К. И.], О семи малоазийских церквах в их прежнем и нынешнем состоянии, изображенных в пророчестве св. апостола Иоанна Богослова, «Христианское чтение», 1843, ч. 3
Мень А., свящ. «Сын громов», ЖМП, 1962, № 5
Морозов Н. А., Откровение в грозе и буре, СПб., 1907
Мусселиус В. Р., Толкование Апокалипсиса, по J. A. Seiss, СПб., 1909
Начало и конец нашего земного мира. Опыт раскрытия пророчеств Апокалипсиса, 2-е изд., ч. 1–2, СПб., 1904
Никольский Н. М., Спор исторической критики с астрономией, М., 1908
Никольский Н. М., Мировой и социальный переворот по воззрениям раннего христианства, М., 1922
Норов А. С., Путешествие к семи церквам, упомянутым в Апокалипсисе, СПб., 1847
Ньютон И., Замечания на книгу прор. Даниила и Апокалипсис св. Иоанна, пер. с англ., Пг., 1915
Оберлен К. А. (Ауберлен), Пророк Даниил и Апокалипсис св. Иоанна, пер. с нем., Тула, 1882
Орлов Н., свящ., Апокалипсис св. Иоанна Богослова. Опыт толкования, М., 1904
Орлов Н., свящ., Апокалипсис св. ап. Иоанна Богослова, в кн.: Толковая Библия, т. 11
Петр, еп. (Екатериновский), Объяснение Апокалипсиса св. ап. Иоанна Богослова, Томск, 1885
Ренан Э., Антихрист, СПб., 1907
Сведенборг Э., Апокалипсис (гл.1) по смыслу духовному; О последнем (страшном) суде; толкование гл. XXV Матфея, ч.1, СПб., 1906
Сведенборг Э., Суд над миром и обновление его, СПб., 1907
Тихомиров Л. А., Апокалипсическое учение о судьбах и конце мира, СПб., 1907
Успенский И. И., Вопрос о пребывании св. ап. Иоанна Богослова в М. Азии, «Христианское чтение», 1879, № 3-4
Успенский И. И., Деятельность св. Ап. Иоанна Богослова в Малой Азии, «Христианское чтение», 1879, № 9–10
Успенский И. И., Св. Ап. Иоанн — писатель Четвертого Евангелия и Апокалипсиса, «Христианское чтение», 1880, № 1–2
Фаррар Ф., Первые дни христианства, пер. с англ., ч.1–2, СПб., 1888
Херасков М. И., Послания апостольские и Апокалипсис, 2-е изд., Владимир, 1898
Четыркин В. В., Апокалипсис св. ап. Иоанна Богослова, Пг., 1916
Энгельс Ф., Книга Откровения, в его кн.: О первоначальном христианстве, М., 1962
Юнг-Штиллинг И. Г., Победная повесть или торжество веры христианской, пер. [с нем.], СПб., 1815
Яковлев Ф. И., Апокалипсис с очерком жизни и учения св. ев. Иоанна Богослова, 2-е изд., СПб., 1905
Добавить комментарий