Надо ли бояться Страшного суда?

Такое название — от того, что в это воскресенье на службе читается отрывок из Евангелия, в котором Христос описывает будущие судьбы человечества. Мы беседуем с отцом Александром Лебедевым о значении Страшного суда для нас — тех, которые рано или поздно на этот суд придут.

 

— Отец Александр, почему — «суд»? Почему такое грозное слово?

— Когда мы описываем отношения человека и Бога, мы неизбежно делаем это через сравнения с тем или иным явлением в нашей земной реальности. Сравнение с судом родилось, видимо, в уме чрезвычайно совестливого человека. И правда, если по совести, то кто мы перед Богом, как не преступники? Он дал нам заповеди — закон, а мы его нарушаем. Преступники и есть. А как веревочка ни вейся — все равно конец придет. И понятно, что нас, как преступников, неизбежно ожидает суд.

 

— Почему — «страшный»?

— А вот это интересно. У многих святых отцов встречается мысль, что суд этот страшен потому, что «прокурором», требующим максимального наказания на этом судебном процессе, будет наша совесть. Не кто-нибудь другой, а мы сами будем выносить себе приговор перед лицом Божиим. Как дождь пробуждает скрытую в земле животворную силу, которая неудержимо и необратимо заставляет растения стремиться к жизни, так и присутствие Божие неудержимо пробуждает в человеке совесть, как бы глубоко она ни была запрятана. И каждый из нас увидит себя во всей своей неприглядности, более того, наш духовный портрет будет очевиден не только для нас самих, но и для всех окружающих. Никакой возможности оправдаться совесть нам не даст — она возьмет реванш за все измывательства, которые мы себе над ней позволяли. Действительно страшно. Это только с виду мы белые и пушистые, а каково наше нутро? Вспоминается фильм Тарковского «Сталкер», там именно страх перед своей глубинной сущностью остановил героев, и они не вошли в комнату, которая исполняет заветное желание каждого человека. Ведь исполняет она не то, что человек декларирует, как мисс Мира: «Хочу, чтобы не было несчастных детей», а то, что он действительно хочет: «Хочу, хочу, хочу всего и побольше».

 

— Надо ли бояться Страшного суда и в каком случае?

— Любой нормальный человек Страшного суда страшится. Естественно, что церковные люди страшатся его гораздо больше, чем околоцерковные и «в душе верующие». Но как же тогда жить с осознанием того, что приговор тебе в будущем уже готов? Как не отчаяться, как не сойти с ума? Мы знаем, что судит Господь не только поступки, но более того — и намерения человеческие. Одно дело, когда человек грешит и думает, что так и надо, другое дело, когда стремится не грешить, но не получается. Так вот, в жизни верующего человека такое стремление есть: да, грешим, да, не святые, но — пытаемся не грешить, каемся в грехах, не миримся с ними. Ничто нечистое в рай не войдет: грязь человеческая остается за его порогом, а если человек к этой грязи намертво прирос-то он останется там же, но если он сознательно и целенаправленно пытался от этой грязи избавиться — всемогущий Господь осуществит его стремление: оставив грязь на пороге, сам человек войдет в рай. И пока остается зазор между мной и моим грехом, пока я не сросся с ним окончательно — есть для Бога возможность отделить мою нечистоту от меня самого. Это дает надежду на помилование на Страшном суде. Это побуждает никогда не опускать руки, не оправдывать себя, не привыкать ко греху, бороться с ним, даже если и в перспективе победы не видно.

 

— Да не байка ли вообще все это — про Страшный суд: «одни идут в ад, другие — в рай»? И все это только для того, чтобы держать в страхе «овец», которые, панически боясь «ада», во всем слушается «пастырей»?

— Конечно, мы можем использовать понятие Страшного суда для того, чтобы запугивать людей и использовать их в своих интересах. Так, кстати, и поступают в большинстве сект. Но это противно Православию, которое говорит, что обращение к Богу должно быть свободным, что в деле проповеди недопустимо принуждение, даже психологическое, в том числе и запугивание Страшным судом. И тут для нас пример — Сам Христос. Если почитать Евангелие, то можно увидеть, что Он неоднократно возвращается к теме ада и рая, вечных мучений и никогда при этом не сюсюкает, не старается смягчить впечатление; и в то же время нельзя сказать, что Он запугивает человека — нет такой экзальтированной эмоциональности в словах Спасителя. Видимо, Он просто описывает все так, как оно будет: не больше и не меньше. Так и Церковь не может размахивать этим фактом будущего, как дубиной, загоняя всех в свою ограду, но и не может умалчивать о Страшном суде ради сохранения ложного душевного комфорта.

 

— А может, на самом-то деле все будет хорошо, и если уж есть эта загробная жизнь, то все пойдут все равно в рай?

-То есть, получается, что Господь Бог заготовил такой вариант добровольно-принудительного счастья для всех? Хочешь не хочешь, а в рай полезай? Ничего не напоминает? В течение всего XX века неоднократно в глобальных и не очень масштабах благодетели-сатрапы пытались осчастливить сначала своих подданных, а затем и все человечество. Коммунисты пытались впихнуть нас в коммунистический рай, нацисты — в нацистский, и что из этого вышло? А все потому, что насильно человека осчастливить невозможно. Так что кажущаяся благой мысль о спасении всех и каждого ставит Господа Бога в один ряд с самыми чудовищными личностями в истории человечества. Придется от этой гипотезы отказаться. Бог спасает нас не без нашего — активного, добавлю — участия. Если уж мы сотворены Богом как свободные личности, то за нами и только за нами выбор: следовать за Христом, по мере сил исполняя Его заповеди, в Его царство, или же, громко вещая о личной «свободе», порабощать себя дьяволу. В последнем случае последствия будут самыми плачевными.