Спасение (греч. сотериа, лат. salus), в религиозном мировоззрении – предельно желательное состояние человека, характеризующееся избавлением от зла – как морального ("порабощенности греху", – Рим 7:14), так и физического (страдания и самой смерти). Спасение является конечной целью религиозных усилий человека и высшим даром со стороны Бога.

Богословская наука, изучающая историю и конкретные условия человеческого спасения, именуется "Сотериологией". Реальным содержанием идея спасения наполнена в тех религиях, где она активно противопоставлена грехопадению, являясь в идеале его полным преодолением. Спасение определяет внутренний строй христианства, иудаизма и, в гораздо меньшей степени, ислама, а также восточных вероучений – зороастризма, манихейства, буддизма, называемых поэтому "религиями спасения", в отличие от язычества, где идея спасения присутствует в зачаточном виде.

Идея спасения в ветхозаветном иудаизме сначала вещественна: освобождение от египетского рабства (XIII в. до н. э.), возвращение из Вавилонского плена (538 до н. э.), долголетие, многодетность и удача. Одновременно нарастают нравственные условия спасения: это "мир" и "справедливость" (Ис 2:9 и сл.). Поскольку спасение целостно и обнимает всё бытие человека, оно не может ограничиться лишь сферой земной жизни, но требует для себя веры в загробную жизнь и воскресение, веры в "будущий мир", где оно завершится. Эту веру выражают библейские авторы II в. до н. э. (Дан 12:2-3; 2 Макк 7:9 сл.; 14:16). Такое целостное спасение – свободный дар Бога, Который (в Своей единственности) является не просто Богом, могущим иногда, по Своему произволению, сообщить кому-либо спасение, но Он Сам по Своей сущности – "Спаситель" для верующих в Него (Псалом 26:1-2; 50:16; 78:9; Сирах 51:1).

Всеобъемлющее спасение не могло быть достигнуто в истории древнего ("ветхого") союза-завета, заключенного Богом с одним народом и имевшего характер временный и подготовительный: при наступлении "полноты времен" (Гал 4:4) он сменяется новым союзом со всем человечеством и на все вре­мена. Ранее Бог подготавливал и через пророков возвещал, теперь же совершил спасительное для всех воплощение Своего Сына ("Она родит Сына, и ты назовешь Его Иисусом, потому что Он спасет Свой народ от грехов", – Мф 1:21).

Неудивительно, что синонимом Его личного имени Иисус (греческая передача евр. Йешуа – "Бог спасает") и как бы вторым именем становится слово Спаситель (греч. Сотэр, слав. Спасъ). Православное богословие рассматривает приход Бога в мир людей как искупительное средство врачевания от пагубных последствий грехопадения. "Если кто-либо из неверных вопросит тебя: Для чего был распят Христос?", – то ответь ему: "Дабы распять диавола". А если скажет тебе: "Зачем Господь был повешен на древе?", – то скажи: "Дабы изгнать грех, проникший в рай через древо. <...> Человеколюбец Иисус восхотел уврачевать Свое создание и для нас претерпеть всё, дабы избавить нас от осуждения" (Св. Иоанн Златоуст. Беседа на тридневное Воскресение Господа нашего Иисуса Христа // Творения. Т. VI, кн. 1. Пг., 1916, с. 61).

Своими собственными силами человек не мог преодолеть глубочайшее отчуждение от Бога, ибо страшный удар (грехопадение) расколол его естество сверху донизу – от высшего сознания до телесной природы. Сохранив в себе, как основу своего существа, образ Божий, человек утратил способность осуществить в себе подобие Божие. Поразившая человечество болезнь оказалась смертельной: накапливающееся в мире зло вело его к окончательной гибели. Теперь исцеление и спасение зараженных грехом потомков Адама означало по существу новое тво­рение человека. Оно совершилось через крестный подвиг Сына Божия, восприявшего в Себя всю полноту психофизической природы человека и ставшего "Вторым Адамом", имевшим силы восстановить в первоначальном достоинстве природу Первого Адама" (т. е. всего человечества).

Умерев плотью, Он умертвил с Собой и всю ветхозаветную (смертельно больную) человеческую природу. Воскреснув затем в той же реальной плоти (Лк. 24:39), Он совоскресил с Собой к новой жизни и всю человеческую природу, сообщив ей потенциальную способность к просветлению и обожению (греч. тэосис).

Важно учитывать, что первый христианский ученый богослов, ап. Павел, говоря о т. н. «предопределении», «имеет в виду только спасаемых (Рим 8:29-30; Еф 1:5, 11), но отнюдь не погибающих. Никогда и нигде он не говорит о предопределении к погибели. <…> Бог "хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины" (1 Тим 2:4), и предопределение ко спасению следует понимать как выражение непреклонной воли Божией сделать всё необходимое для спасения тех, кто хорошо пользуется своей свободной волей» (прот. Л. Воронов, с. 46).

После вознесения Иисуса Христа новая человеческая природа (через нерасторжимую связь со Вторым Лицом Святой Троицы) оказывается воспринятой в глубины внутрибожественной жизни. "Человека, который был ниже камней, Христос поставил выше ангелов, архангелов, престолов, господств" (Св. Иоанн Златоуст. Толкование на Послание к Колоссянам, 5). Перспектива челове­ческой участи уходит вверх и в бесконечность, которая есть Бог: "Возлюбленные! Мы теперь дети Божьи; но ещё не открылось, что будем!" – в восторге восклицает апостол Иоанн (1 Ин. 3:2).

Этот положительный аспект идеи спасения лежит в основе динамичной христианской цивилизации, стремящейся создать предельно возможные условия для свободного развития постоянно совершенствующихся социальных институтов и конкретной личности, и в конечном итоге определяет собой понятие "прогресса". Напротив, при отрицательном понимании спасения (в буддизме) из его идеи элиминируется все телесное и позитивное, и оно достигается через преодоление естественных человеческих желаний и привязанностей, через освобождение от мира и от жизни в целом, завершаясь прекращением "перевоплощений" и полным самоуничтожением ("нирваной").

Радикальной противоположностью библейской идеи спасения выступает в новоевропейскую эпоху социальная и техническая утопия, ставящая на место даруемого Богом потустороннего мира посюстороннее "светлое будущее", именно поэтому планируемое в кратчайшие сроки. При этом перенимается и имитируется культовая символика, в которой традиционно воплощается религиозная идея спасения. В первую очередь это относится к кровавым тоталитарным утопиям XX в., в центре которых стоит образ "вождя", окруженного псевдомистическим ореолом носителя "спасения" (маниакальное притязание на "единственно верное" учение, "чудесные" способности во всех областях человеческого знания). Попытки их практического осуществления сопровождались небывалыми в мировой истории жертвами и куль­турными утратами, а также закономерным стремлением уничтожить (вместе с ее носителями) саму идею религиозного спасе­ния, перед лицом которого утопические планы "спасения" ясно обнаруживают свою глубинную пародийность и трагикомическую сущность.

Лит.: Сергий (Старогородский), архиеп. Православное учение о спасении. Изд. 4. СПб., 1910;
Булгаков С. Свет невечерний. М., 1917, с. 334-349, 410-417;
Михаил (Мудьюгин), еп. Спасение и оправдание // Богосл. труды. Сб. 7. М., 1971, с. 231-239;
Князев А., прот. Понятие о спасении в Ветхом Завете // Вестник русского студенч. христ. движения. 1978. № 98;
Рубан Ю. Пасха. (Светлое Христово Воскресение). Л., 1991; с. 11-21;
Словарь библейского богословия / Под ред. Ксавье Леон-Дюфура. Брюссель, 1974, кол. 1110-1116;
Каллист, еп. Диоклийский. Понимание спасения в православной традиции // Страницы. Журнал Библейско-богосл. ин-та ап. Андрея. М., 1996, № 3, с. 17-37; Воронов Л., прот. Догматическое богословие. Клин, 2000 (раздел «О Божественном предопределении ко спасению» и др.);
Учение о спасении в разных христианских конфессиях. М., 2005.

Источник: Азбука Веры